***
– Эй, что происходит у тебя в голове?
– А?
Отвлечённый от своих мыслей на самом интересном месте Раймон нахмурился и повернулся к другу. Амадо растянул в улыбке губы в трещинках:
– Ты о чём-то всё время думаешь, но ничего не говоришь. А нам интересно. Я, например, страсть какой любопытный.
– И я! – тут же сунулся под локоть маленький Лопе.
– И мы, – поправил его Гойо.
– Вот, – Амадо довольно кивнул, – видишь, мы с братцами скоро помрём от любопытства. И всё из-за тебя. Разве так будущему соберано надлежит заботиться о своих подданных?
читать дальшеВ голове у Раймона вспоминался вчерашний вечер, странные песни, отцовские руки на гитарных струнах и сон, который приснился уже потом – длинный, запутанный, где мальчик не то спасался от чего-то, не то наоборот, спешил кому-то на помощь, пробирался узкими запутанными ходами, искал нужные двери, разговаривал с чужими людьми и снова бежал…
Жаль только, что на утро совсем забылось – успел он сделать, что было нужно, или нет? Наверное, да, но в памяти остался только самый конец сна – как они идут по узкой каменистой тропке вдвоём с отцом. Над головой звёзды, их много, и они ужасно яркие, как в горах, а внизу шумит море. Отец несёт Раймона на руках, как маленького, завернув в свой мундир, и мальчику отчаянно хорошо, но и немного стыдно.
– Папа, ты поставь меня, я сам могу…
– Помолчите-ка, юноша, – герцог фыркает, но совсем не сердито. – Сами вы уже, что могли, сделали, теперь моя очередь, – и добавляет мягче: – Ты уже совсем спишь, Рамэ, а тут камни.
Больше спорить Раймон не решается и только осторожно обнимает отца за шею…
…Наяву они никогда в жизни так не разговаривали. Странный сон, но хороший. И такой чёткий! Раймон до сих пор помнит, как шуршали под ногами соберано камни, а где-то далеко внизу грохали, разбиваясь о скалы, волны. Щека соберано, до которой он дотрагивался рукой, была слегка колючей, а от мундира знакомо пахло нагретым сукном и ещё чем-то трудноопределимым, но приятным. Всё это было таким настоящим, что Раймон, проснувшись, долго не мог понять, что приснилось, а что случилось по правде. И как он оказался в своей комнате, если заснул в библиотеке? Не соберано же принёс, в самом-то деле!
…Но рассказывать это всё Амадо Раймон не собирался, а потому в ответ аккуратно ухватил его за бока и уложил в прошлогоднюю траву, а сам сел сверху. Амадо дурашливо заверещал от щекотки, ему радостно вторили скачущие рядом близнецы.
– Говоришь, я плохо забочусь о подданных? – Раймон ухватил друга за уши и легонько потянул в разные стороны.
– Ай! Спасите! Тиран! Я ничего не слышу! – Амадо в притворном ужасе заколотил носками растоптанных башмаков по земле.
– Ну, вы, уймётесь уже? – не участвовавший в общей свалке Пабло недовольно хмурил брови, пряча кулаки в карманах обтрёпанных штанов. – Солнце уже вона где, а если так и дальше будете, то мы и до ночи не управимся.
– Управимся, – решил Раймон, но с Амадо всё-таки слез. – Эти скалы тыщу лет простояли, никуда за полчаса не денутся.
– Скалы не денутся, а мне до отливу вернуться надо, – всё так же хмуро возразил Пабло. – Дядьке кто помогать сети разбирать будет? У нас небось слуг-то нету.
– Надо будет – все вместе и поможем, – пожал плечами Раймон, стараясь, чтобы голос звучал ровно и твёрдо. Замечание про слуг царапнуло гораздо сильнее беззлобного упрёка Амадо.
– Благодарствуем, – хмыкнул Пабло, – нет такого правила, чтобы рэи в чешуе рыбьей копались…
– Балда, – хлопнул его по затылку уже поднявшийся на ноги Амадо. – Нет такого правила, чтобы к друзьям из-за ерунды цепляться.
– А я не цепляюсь, – независимо шевельнул плечом Пабло.
– Да у тебя язык что спинка у морского окуня, не хочешь, а зацепишься. Куда идти-то, помнишь?
Они собирались на поиски пещеры в скалах, которую всё тот же Пабло как-то приметил с лодки. Темнеющая в камне дыра – не то правда пещера, не то грот, не то просто большая щель – выглядела заманчиво, да ещё и расположена была как-то хитро, сразу и не увидишь. Пабло утверждал, что разглядел проход только потому, что на камень как-то по-особенному падали солнечные лучи. Близнецы загорелись – а вдруг это потайной ход из замка, тот самый, про который слухи ходят? Раймон, кое-что о замке уже знавший, подумал и возразил – вряд ли, уж очень место неудобное, да и на кой его предкам ход, который выводит на голые скалы? В море оттуда не спустишься, лошадей не приведёшь, выбраться одной дорогой можно – той, что всё равно мимо замка проходит. Лопе и Гойо надулись было, но рассудительный Амадо сказал, что узнать, есть ход там или что другое, можно только одним способом – пойти самим да посмотреть. Окажется это пещера или просто грот – тоже неплохо, будет у них своё местечко, о котором никто не знает, а значит, и не проберётся.
Легко сказать «пойти и проверить», однако экспедиция требовала времени и хорошей погоды, а и с тем, и с другим долго не ладилось. Но сегодня всё сошлось будто одно к одному – ветер с моря разогнал тучи, на умытом небе засияло совсем весеннее солнышко, а Раймон, из-за которого поход откладывался чаще всего, неожиданно получил в своё распоряжение целый день. Мэтр Арридос взял выходной, соберано с Альмейдой куда-то уехали с самого утра, даже Хуан не стал сильно мучить воспитанника, и Раймон отправился гулять, получив на то совершенно законное позволение.
– Осторожно идите. Тут тропинка есть, только камни осыпаться могут, – предупредил шагавший первым Пабло.
В голове у Раймона опять трепыхнулась картинка из сна. Интересно, где это они были? На здешние скалы не похоже, может, Хексберг? Ха, как ему может сниться Хексберг, если он там ни разу не был! Хотя той бесконечной винтовой лестницы внутри башни, которая всегда снится, когда он болеет, Раймон наяву тоже никогда не видел…
…Короткий вскрик, шум падающих камней, новый вопль – отчаянный и долгий, до звона в ушах. Задумавшегося Раймона что-то крепко ударило в грудь, так что он отлетел к скале. От удара сбилось дыхание, Раймон закашлялся, затряс головой, пытаясь понять, что происходит.
Его растопыренной пятернёй прижимает к камню Амадо, чуть в стороне Пабло держит в охапке бьющегося и надсадно орущего Гойо, Лопе… Где Лопе?!
– Где Лопе?! – Раймон дёрнулся, попытался оттолкнуть Амадо. Тот, побледневший до синевы, едва шевельнул губами. «Упал», – не столько услышал, сколько угадал мальчик.
Упал. Раймон четыреста раз слышал, как это бывает – срывается нога, скользит по склону камень, казавшийся таким надёжным, и человек летит в пропасть. Он всегда знал, куда лучше не наступать, то ли привык в детстве, то ли просто включалось какое-то непонятное чутьё, вот и сейчас шёл, думая о своём, машинально перепрыгивая подозрительные трещины и обходя опасные камни-шатуны, и даже не догадался, что остальные могут этого не уметь. Малыш Лопе, наверное, сунулся слишком близко к краю, а когда под ногой поехало, не успел ни за что ухватиться…
Расталкивая плечом внезапно ставший густым и вязким воздух, Раймон шагнул к обрыву. Амадо бросился за ним, попытался ухватить за куртку. Мальчик ударил его по руке. Брякнулся на колени у самого края. От мысли, что сейчас он увидит распластанное на камнях тело Лопе, затошнило.
За что?!
Всё же было так хорошо…
Нет, не надо, я не хочу! Не хочу!!!
Пусть окажется, что ничего не было!
Пусть он будет живой!!!
Раймон ничего не увидел, и не сразу понял, что сидит, зажмурившись. Надо было открыть глаза, но кто-то внутри, маленький и трусливый, заходился криком не хуже Гойо, не давая этого сделать.
– Рамэ… Рамэ, помоги…
Этот полупридушенный писк ударил поддых не хуже давешних воплей. Глаза растопырились сами, в следующий момент Раймон пузом растянулся на камнях, пытаясь дотянуться до Лопе, который не то стоял, не то висел несколькими бье ниже. Каким чудом ему удалось, уже падая, ухватиться за одиноко торчащий корень? «У всех мальчишек свой покровитель есть, иначе добрая половина из них и до пятнадцати бы не доживала», – часто говорил старый Ортега, и он был прав – не иначе, как этот мальчишечий заступник помог Лопе не только удержаться, но и нащупать ногами узкий выступ, похожий на заоконный карниз.
– Лопе, держись!
Держаться-то он держится, только надолго ли его хватит?
И ведь недалеко совсем, а не дотянешься!
– Амадо!
Тот наконец понял, шлёпнулся рядом, свесился вниз чуть не по пояс. Всё равно не достать, не ухватить за шиворот!
– Лопе, попробуй дотянуться! Второй рукой!
Хныкнул, неуверенно поднял свободную руку. Нет, так не пойдёт, так он точно сорвётся!
– Стой спокойно! Просто стой и держись, ничего не делай! Я… Мы сейчас!
Раймон вскочил, бросился к всё ещё державшему второго близнеца Пабло.
– Гойо, не ори, Лопе живой! Пабло, у тебя была верёвка?
Паблито – он умница, сколько бы ни вредничал. Выпустил Гойо, сдёрнул со спины мешок, кинул Раймону моток верёвки. Подскочивший следом Амадо протянул руки:
– Надо узлов навязать!
– Не надо! Так вытащим!
– А если руки соскользнут?
– Не соскользнут, мы быстро! Или пусть обвяжется!
– Рамэ, ты что молчишь?
А он не молчал. Он смотрел на верёвку и думал, что руки у Лопе уже устали. Особенно правая, которой он цепляется за корень. Устали и затекли, и потные от страха наверняка. И никакие узлы тут не помогут. А чтобы обвязаться верёвкой, надо отпустить корень и отлепиться от стены, а как это сделаешь, когда страшно, и за спиной обрыв, и под ногами всего-то узёхонькая каменная полоска…
– Рамэ!..
– Тихо! – скомандовал он и сам удивился тому, как звучит его голос. – Гойо, да не вой ты! Лучше поговори с братом, чтобы не боялся! Только близко к краю не суйся. Пабло, держи второго акробата, чтобы следом не спланировал!
Раймон расстегнул и сбросил куртку. Разулся, стянул чулки. Пошевелил пальцами ног, привыкая к прохладным и колючим камням.
– Спятил? – тихо спросил Амадо.
– Он не влезет сам, – мотнул головой Раймон. – Ты что, хочешь его там оставить?
– А если позвать кого-нибудь… – Амадо замолчал, понимая, какую глупость ляпнул. – Тогда я сам пойду!
– Нет. – Раймон знал, что он это скажет, и не сомневался с ответом. – Ты выше и тяжелее. Тебя потом не вытащим мы. Пабло умеет на море, а тут он тоже не сможет. Пойду я.
Амадо закусил губу и стиснул кулаки, но посторонился. Раймон подошёл к краю обрыва. Спускаться здесь было бы самоубийством, зато чуть позади склон был, кажется, не таким отвесным, а карниз, на котором стоял Лопе, пошире. Если спуститься там и пройти… правда, в одном месте каменный уступ прерывается, но его можно перешагнуть, если постараться…
– Обвяжись, – протянул ему конец верёвки Пабло.
– Зачем? – Раймон пожал плечами. – Я пойду вон оттуда, её не хватит. – А если и хватит, не хватало ещё, сорвавшись, утянуть за собой кого-то из них…
…Ветер дул с моря, прижимая его к камню, и это было подарком – вопреки семейному девизу, против ветра Раймон бы сейчас не выстоял. Камень был шершавым и холодным, он цеплялся за рубашку, но за него было удобно держаться.
Главное – не смотреть вниз. И на Лопе лучше тоже не смотреть, чтобы не видеть, как до него ещё далеко. Зашуршал, сорвавшись вниз, крохотный осколок. Ничего, это мелочь, ты просто зацепил его на ходу… Нечего бояться… все бакраны – дети Бакры, значит, он тоже… наполовину… наполовину горный козёл, наполовину ворон, а им никакие обрывы не страшны… Бакра всемогущий, если ты правда существуешь, помоги… И вы, четверо Ушедших… Он же не просит спасти Лопе, он сам это сделает, ему надо совсем чуть-чуть – пройти эти несколько бье и не сорваться…
Сверху, сцепив зубы, смотрят друзья. Случись что – они не помогут. Если бы он уступил Амадо, сейчас бы тоже лежал животом на краю обрыва и смотрел, как тот пробирается по уступам к Лопе. А потом? А если бы Амадо не дошёл, как бы он смотрел в глаза его отцу? «Дор Мануэль, понимаете, так вышло… он же старше, он пошёл сам…» А если не дойдёт Раймон?.. Чушь, он не сорвётся! И не мог он не пойти… Отец бы понял, он же сам говорил – ты за них отвечаешь… А ведь Амадо оттолкнул Раймона от края, когда всё случилось… лучше бы Лопе держал, защитничек…
Кажется, он почти дошёл. Надо же, как быстро… Лопе смотрит на него большими, как блюдца, глазами, на щеках грязные разводы от слёз, на носу длинная царапина.
– Ну и местечко же ты выбрал, – Раймон широко улыбается и говорит нарочито громко и небрежно. – Вид, конечно, отличный, но дует слишком сильно. Ну, что ты хнычешь? Не нравится? Спокойно, юноша, вас никто не заставляет оставаться здесь на всю жизнь!
Лопе перестал всхлипывать и растерянно захлопал мокрыми ресницами. Кажется, сработало… Лишь бы перестал бояться и продержался ещё немного.
– Давайте!
Сверху падает и пляшет перед глазами конец верёвки. Ухватить одной рукой, рывком приблизиться к Лопе вплотную, обмотать, переждать порыв ветра, затянуть узел. Спасибо Хуану и альмиранте, он знает, как это делать.
– Тащите!
– А ты?
– Вы не поднимите двоих! Тащите! Лопе, держись вот тут, где узлы, и не бойся, я завязал крепко!
Тащат. Рывками, неловко – Лопе крепко бьётся коленями и животом о камень, вскрикивает, сверху падают несколько капель крови. Выше, выше… Есть! Ухватили за шиворот, выдернули, поставили на ноги, оттащили от края. Отряхивают в шесть рук, хлопают по плечам, треплют по голове. Амадо, спохватившись, отвязывает верёвку и бросается обратно.
– Рамэ, давай!
…На верёвке вверх – это ерунда. Он тяжелее Лопе, зато не висит, как куль с мукой. Всего несколько секунд, и под ногами уже тропа, упоительно прочная и широкая. Зарёванные близнецы улыбаются, Амадо вытирает со лба пот, Пабло деловито сматывает верёвку.
Раймон, не торопясь, натянул чулки и куртку, обулся. Было очень хорошо сидеть вот так и никуда не идти, но он всё-таки заставил себя подняться и глянуть вниз. Подумаешь, обрыв… ну, высокий, конечно, но совсем не страшный. И море внизу такое ласковое, тихое… Вон, даже шхуна какая-то замерла, почти не двигаясь, паруса едва не висят.
Раймон зачем-то помахал судёнышку рукой и обернулся:
– Ну что, двигаем дальше? Только, – он, чуть сощурившись, глянул на Амадо, – я пойду первым. И не хватай меня так больше.
***
Мальчишка помахал рукой, словно почуяв, что за ним наблюдают, и Альмейда, не выдержав, коротко выругался и опустил зрительную трубу. Покосился на стоящего рядом Росио. Тот по-прежнему не отрывался от окуляра и лицо его было, кажется, спокойным, только костяшки пальцев, сжимающих трубу, побелели. Ещё бы…
– Вот с-стервец! – с чувством выговорил адмирал. – Росио, ты его до сих пор ни разу не выпорол?
– Нет. – Алва наконец соизволил оторваться от созерцания скал и сунул трубу пробегавшему мимо юнге. – Готов согласиться, что это моё упущение… Впрочем, сейчас он всё сделал правильно.
Альмейда крякнул и покачал головой. Всё сделал правильно… Судя по тому, что они видели – и в самом деле правильно, только вот смог бы он так же спокойно смотреть, как Маурисио болтается над обрывом, каждую секунду рискуя свернуть себе шею? Сжимать трубу и знать, что ты больше ничего не можешь. Только смотреть. Каррьяра!
– Успокойся, Рамон, – Рокэ усмехнулся уголком рта. – Твой тёзка цел и невредим… Послушай, я могу ошибаться, но если взять круче к ветру, мы должны пойти быстрее.
– Я тут не командую, – огрызнулся в ответ Альмейда. – Полагаю, капитан сообразит это и без нас… О, и верно.
Рокэ рассмеялся и отбросил со лба волосы – быстро, но адмирал успел заметить на ладони соберано глубоко отпечатавшиеся и ещё не сгладившиеся следы ногтей.