***
Проснувшись, Раймон не сразу сообразил, где находится. Поморгал, потёр глаза. Потолок над ним был высоким, простыни – кипенно-белыми, плотные тёмно-синие шторы на окнах – строгими и красивыми. Они самую чуточку покачивались, и от этого солнечный луч, проглядывавший в щель между ними, то пропадал, то появлялся, как будто солнце подмигивало разоспавшему мальчишке. От окна долетал отдалённый, приглушённый расстоянием и стёклами шум.
Раймон упёрся взглядом в синюю ткань штор и наконец всё вспомнил. Он в Алвасете. В отцовском доме.
В доме… Мальчик зябко поёжился под одеялом. У нормальных людей дом – это один-два этажа, несколько комнат, кухня, кладовка да погреб, чтобы в холоде еду хранить. Ну, конюшня ещё пристроенная, или, если кто живность всякую держит, для неё хлев или птичник. А здесь…
Вообще-то в Валмоне они уже жили в замке, но тот, во-первых, был поменьше, а во-вторых, Раймона туда привезли спящим, а когда оказываешься сразу внутри, привыкнуть получается как-то проще. Хотя он и там таращился на гобелены (дурацкое слово, и кто только выдумал), развешанные по стенам картины и статуи в саду. Оказалось, надо говорить «стАтуи», а не «статУи» – во всяком случае, так объяснил ему соберано, а он лучше знает…
Так что богатые дома Раймон уже видел, но когда вчера их отряд въехал в широко распахнутые украшенные воронами ворота, обалдел настолько, что очнулся только, услышав насмешливое: «Закрой рот». Закрыл, стукнув зубами, и после этого просто таращился по сторонам.
Их встречали какие-то люди, много людей – радостных и счастливых. На Раймона посматривали с любопытством, а встретившись с ним взглядом – расплывались в улыбке и приветливо кивали. Он растерянно кивал и улыбался в ответ.
Соберано, спешившись, бросил поводья какому-то длинному тощему парню, быстро заговорил по-кэналлийски, Раймону показалось, что одновременно с несколькими собеседниками. Эскорт, вслед за соберано оставивший сёдла, как-то сразу смешался с толпой встречающих, и Раймон поспешно протолкался поближе к герцогу. Вдруг герцог про него забудет, и что он тогда станет делать? Даже объяснить никому ничего не сможет, тут, небось, талиг никто не понимает!
Соберано не забыл. Обернулся, нашёл сына взглядом, подозвал и повёл в дом, на ходу подталкивая в спину, когда Раймон то невольно замедлял шаг, таращась на развешанное по стенам оружие, то останавливался, слегка оробев перед широченной лестницей белого мрамора.
– Молодой человек, соберитесь! У вас ещё будет время всё здесь рассмотреть!
читать дальшеУ Раймона уже привычно стали горячими уши – как всегда, когда герцог заговаривал с ним своим насмешливым тоном. Тот, не обращая на смущение мальчишки никакого внимания, продолжил:
– Познакомься, это Луис. Всеми делами в замке заправляет он, поэтому постарайся сразу запомнить, как он выглядит и как его зовут. Это – Чендо, Кончита и Франко. С ними тебе тоже придётся часто иметь дело, а тех, кто стелет тебе постель и подаёт воду для умывания, стоит знать по имени.
Полная черноволосая женщина средних лет в белом переднике и чепце ласково улыбалась, молодой крепкий парень смотрел чуть исподлобья, у низенького и кругловатого в глазах плясали смешинки. Раймон честно попытался их всех запомнить, хотя подавать ему воду для умывания было не нужно, и с постелью он вполне неплохо управлялся сам. Мальчик уже хотел было сообщить это отцу, однако Луис – серьёзный темноволосый и светлоглазый строго одетый мужчина чуть помоложе соберано – почтительно, но коротко поклонился и сделал шаг вперёд:
– Здравствуйте, дор Рамон. Мы рады приветствовать вас в Алвасете. Пойдёмте, я провожу вас в ваши комнаты.
Он говорил на чистейшем талиг, и Раймон чуть не подпрыгнул от радости. Оглянулся на герцога – тот кивнул – и пошёл за Луисом, который и привёл его в эту комнату…
…По правде говоря, вчера он ничего толком не рассмотрел – присел на минутку на край кровати, прислонился к столбику, поддерживающему полог, и глаза закрылись как-то сами собой. Раймон даже не почувствовал, как Луис – или кто-то другой – стаскивал с него куртку и штаны и укладывал как положено, головой на подушки. А сейчас вдруг вспомнилось – соберано же обещал, что из его окон будет видно море!
Мальчик откинул одеяло и спрыгнул на пол. Подбежал к окну, дёрнул тяжёлые занавески (небось тоже каким-нибудь умным словом называются, надо будет спросить потом) и тихонько взвизгнул от радости.
Море в самом деле было видно. Оно было близко, оно было сумасшедше-синим и таким же бескрайним, каким показалось ему вчера. Слева виднелись белые пятнышки парусов, ещё дальше торчала какая-то башня.
Раймон лёг животом на широкий подоконник и поболтал в воздухе ногами. Струнки радостного нетерпения в душе натянулись и звенели, сидеть и дальше в комнате было невозможно. Пониже его окна обнаружилась вполне широкая и ровная, хоть и немного наклонная поверхность – наверное, крыша какой-нибудь галереи, проходящей этажом ниже. Хорошо бы перелезть на неё и посмотреть, куда она ведёт и нельзя ли оттуда спуститься и дальше, минуя лестницы и прочие переходы, но этим он займётся как-нибудь потом.
Мальчик торопливо натянул рубашку – опять новую и чистую, и не лень этим герцогам и графам каждый день их менять! Ладно, если так принято, он привыкнет, это не так уж и сложно, просто чудно. Рядом с кроватью стояли туфли, но они показались Раймону какими-то дурацкими, и он решительно задвинул их подальше. Ничего, к морю можно и босиком сбегать!
Выйдя из комнаты и немного поплутав по коридорам, Раймон выбрался на какую-то узкую лестницу, явно не парадную, но мальчик рассудил, что так даже лучше. Он никого не встретил и, пожалуй, даже радовался этому – значит, никто не пристанет к нему с умыванием или завтраком, не заставит возвращаться, чтобы обуться или причесать растрёпанные вихры. Поэтому, услышав громкие голоса, Раймон поспешно юркнул за угол и подождал, пока двое слуг, о чём-то не то споривших, не то просто оживлённо беседовавших, пройдут мимо.
Узкая лестница и короткий полутёмный коридор привели к двери, по счастью, незапертой. Мальчик повернул ручку и наконец оказался на улице.
…Примерно через полчаса он понял, что добраться до моря будет не так-то просто. Замковый парк был огромным, а куда идти, Раймон представлял весьма смутно. Впрочем, тут тоже было интересно – бродить по дорожкам, разглядывать незнакомые деревья, гибкие фигурки-статуи в часто встречающихся фонтанах, диковинных птиц, то орущих над самым ухом, то вперевалку удиравших от него прямо по гравию. Мальчик погнался было за огромной красно-синей бабочкой, но в последний момент отдёрнул руку – побоялся поломать хрупкие крылышки. Пусть лучше летает…
Один раз он чуть не налетел на черноусого дяденьку, любовно подрезавшего розовый куст. Дяденька воздел руки с садовыми ножницами и разразился какой-то длинной трескучей фразой, а потом подмигнул и поклонился. Раймон ошалело поклонился в ответ и спиной вперёд отступил на боковую дорожку.
Он бродил уже довольно долго, и парк вокруг стал не то чтобы менее ухоженным, но уже не таким парадным, когда из-за очередного поворота навстречу вышел мальчик.
Мальчик был примерно его ровесником или немного постарше. Крепкий, длиннорукий, в рубашке с распущенным воротом и закатанными рукавами, чёрные волосы стянуты на затылке. Штанины у мальчика тоже были подвёрнуты, а к ногам прилипли какие-то зеленовато-бурые водоросли.
Мальчишка тоже рассматривал Раймона, нимало этого не стесняясь. Потом слегка оттопырил нижнюю губу и что-то спросил. Раймон послышалось слово «donde» – откуда.
– Из Тронко, – буркнул он наобум.
Мальчик нахмурился и отрывисто бросил ещё какую-то фразу. Из неё было уже непонятно ни слова, но тон Раймону не понравился.
– Я не говорю по-вашему, – отрезал он. – Если чего-то надо, давай по-человечески.
Мальчик снова что-то сказал – ещё быстрее прежнего, отчаянно жестикулируя. Раймон постучал согнутым пальцем себе по лбу и выразительно посмотрел на него – мол, ты совсем дурак? Говорят же тебе, не понимаю. Мальчик скорчил рожу и прищёлкнул языком. Продолжать дурацкий разговор было глупо, и Раймон шагнул вперёд, плечом отодвинув незнакомого мальчишку с дороги. Тот ухватил его за рукав. Таких замашек Раймон терпеть не мог. Ребром ладони он коротко саданул парнишку по запястью, тот выпустил рукав и закатил Раймону звонкую оплеуху.
Раймон бросился на врага молча, целясь головой в нос. До носа не достал, но, кажется, расквасил губу. Через минуту мальчишки уже сцепившись катались по земле. Кэналлиец был выше и сильнее, Раймон – более гибким и ловким. Ему даже удалось положить противника на лопатки, но тот, извернувшись, крепко двинул Раймону коленом под глаз. Земля на миг поменялась местами с вдруг потемневшим небом, в котором сверкнула целая россыпь искр. Раймон коротко взвыл и рванул оказавшегося над ним мальчишку на себя. Тот, не ожидавший этого, приложился лбом о дорожку. Раймон торопливо отпихнул врага, вскочил, сжимая кулаки. Бить лежачего он не собирался, ожидая, когда тот встанет на ноги, но кэналлиец, похоже, больше драться не хотел. Он сел, поматывая головой – видать, в ней здорово гудело. Потрогал стремительно распухающий нос. Посмотрел на Раймона. Тот, шевельнув плечом, хмуро спросил:
– Ну? Хватит, или ещё добавить?
Кто кому добавил бы, решись парнишка продолжить бой, было, конечно, не ясно, но тот только помотал головой – мол, я тебя не понимаю. Потом сплюнул красную слюну, поднялся и, чуть помедлив, протянул руку. Раймон чуть не рассмеялся – ну ничего себе порядочки! Сам привязался ни с того ни с сего, получил по лбу, а теперь, значит, руки пожимать! Он затолкал кулаки поглубже в карманы – неудобные, маленькие, что за дурацкая одежда – и с вызовом глянул на кэналлийца. Мальчишка пожал плечами, поморщился, потом повернулся и пошёл прочь, слегка прихрамывая. Это не было бегством или даже отступлением, он уходил походкой человека, уверенного в том, что он сделал всё, что было в его силах, и Раймон невольно проникся к недавнему врагу уважением.
…У очередного фонтана он кое-как смыл кровь и безуспешно попытался привести в порядок рубашку и штаны. Правый глаз заплывал, царапины на щеке горели, ныл ушибленный бок и разбитые костяшки пальцев, а подорожника в парке не росло. Раймон вздохнул и пошёл искать дорогу в замок.
Первой его увидела Кончита. Ахнув, женщина схватилась сначала за сердце, потом – за наследника соберано и повлекла его за собой, причитая на талиг, а в особо проникновенных моментах переходя на кэналлийский. Через пару минут Раймон уже сидел на широкой дубовой лавке, прижимая к глазу здоровенную ложку, рядом сочувственно вздыхали и прятали улыбки другие слуги, а Кончита обрабатывала чем-то ссадины на его плече, не переставая при этом говорить.
– …Ну где же это видано, чтобы в первый же день, и такое! Что скажет соберано! Не вертись, негодник, сиди спокойно! Да что же это такое, у вас и ухо поцарапано… Голова у вас не кружится, дор Рамон? Уж я ему покажу, этому безобразнику! Я ему так задам, век меня не забудет! Будет знать, как сына нашего соберано обижать! Говорите мне, дор Рамон, кто это был?
Мальчик хотел уже возмутиться – Кончита что, думает, что он будет ябедничать? Только не хватало, чтобы за него заступались слуги, да ещё и женщины! Он и сам может за себя постоять. Раймон на секунду отнял от глаза ложку и вдруг заметил у двери перепуганно вытаращившегося мальчишку. Того самого. Он прислушивался к громогласным причитаниям Кончиты и
прикрывал ладошкой распухший нос. Встретившись взглядом с Раймоном, мальчик растерянно заморгал и втянул голову в плечи. Ладно уж…
– Никто меня не бил, дора Кончита, – решительно заявил Раймон, слезая с лавки и становясь так, чтобы служанке не видно было двери. – Я просто споткнулся на лестнице. И упал.
– Небесные охотнички, да какая я вам дора, сударь! И на какой ещё лестнице?
– На обычной, – мальчик неопределённо махнул рукой куда-то за окно. – Там… на белой такой. Я засмотрелся и не попал на ступеньку, – добавил он правдоподобных деталей.
Сидевший на другом конце лавки молодой парень весело фыркнул. Кончита бросила на него грозный взгляд, но парень не испугался и весело подмигнул Раймону.
– Дор Рамон, вы здесь! – вошедший в комнату Луис выдохнул с нескрываемым облегчением. – Ступайте за мной, вас хочет видеть...
Управляющий осёкся на полуслове. Мальчик поднялся и отложил ложку.
– Спасибо, Кончита. Я пойду…
…Не дождавшийся сына у себя в кабинете герцог спускался ему навстречу. Они сошлись примерно на середине лестницы. Герцог остановился на пару ступенек выше Раймона, окинул его внимательным взглядом - от макушки до босых ног - и приподнял бровь. Мальчик вздохнул и стал смотреть в сторону.
Соберано неторопливо спустился ниже и, взяв сына за подбородок, заставил его поднять и чуть повернуть голову. Обозрел заплывший глаз. Отчётливо хмыкнул.
– Как вас угораздило, юноша?
Тон был небрежным и почти ленивым, но Раймону в нём послышалось тщательно скрываемое любопытство и... сочувствие?
– С лестницы упал, – буркнул он, по-прежнему отводя взгляд.
Соберано хмыкнул ещё раз. Прищурился:
– Вот как? И что же, лестница получила достойный отпор?
Раймон вспомнил распухший нос противника и не сдержал довольной ухмылки. Соберано кивнул:
– Я так и думал.
***
– С кем он подрался?
– С сыном Мануэля, соберано, старшего садовника. Вы его, возможно, не помните…
– Я не настолько редко бываю дома. Конечно, я помню обоих, и отца, и мальчика. Он старше Раймона, или я что-то путаю?
– Амадо недавно исполнилось двенадцать, соберано. Мануэль весной отправил его к своей сестре, у неё недавно умер муж. Парнишка пару месяцев помогал тётке по хозяйству, нянчил детей, а вчера вернулся домой. Полагаю, он был очень удивлён, увидев в своём саду незнакомого сверстника…
– Который, к тому же, ни слова не понимает по-кэналлийски. Очаровательно. Луис, ты уверен, что всё именно так, как ты утверждаешь?
– Дор Рамон никому ничего не рассказывал, соберано, но в замке всего два мальчика разгуливают с… такими знаками отличия.
– Какая прелесть. Будь любезен, проследи, чтобы в будущем кровопролитие не выходило за пределы разумного.
– Конечно, соберано, но, думаю, этого не понадобится. Дор Рамон вместе с Амадо и несколькими другими молодыми людьми полчаса назад ушёл к морю. Кажется, им удалось достичь полного взаимопонимания.
***
– Ну и что? А если бы я был не сын соберано, а сын конюха? Новио? Ты бы опять стал… как это… луча? – Раймон нахмурился и сел, обняв себя за колени.
– Пор ке лучар? Я не хотеть драться! – запротестовал Амадо. Его мокрые волосы висели слипшимися сосульками, закрывая несимметричные уши – одно обычное, второе раздувшееся, как вареник, и немного красное. – Я просто вам показал… сказал, как было!
– Ещё раз скажешь «вы», дам по уху. По второму, – от всей души пообещал Раймон. – Будешь со всех сторон одинаковый и красивый. Как ежан. Не понимаешь? Е-жан…
– Жан?.. – неуверенно переспросил Амадо. – Хуан?
– Да причём тут Хуан, жабу твою со… Не важно. Но «дор Рамон»! Симплементе «Рамон»! Понял теперь? А то – во! – наследник соберано показал новому приятелю кулак.
Амадо сверкнул белыми зубами, кивнул. Потом вскочил на ноги и заорал что-то плескавшимся в паре десятков бье от берега мальчишкам. Те ответили какой-то короткой трескучей фразой. Амадо махнул рукой Раймону:
– Байас?
– А то!
С камня они нырнули одновременно, подняв тучу брызг.
***
– Здравствуйте, соберано, – высокий худощавый мужчина с быстрыми внимательными глазами и проседью в чёрных волосах коротко, но почтительно поклонился и замер в дверях.
– Здравствуй, – Алва кивнул. – Проходи. Пить будешь? Вино там, налей себе сам.
Мужчина, позволив себе едва заметно улыбнуться, взялся за кувшин.
– Благодарю, соберано. Вам тоже налить?
– Да, пожалуй. Довольно… – Рокэ тоже усмехнулся, всё-таки воспоминания – презабавнейшая вещь, и никуда от них не денешься. – Ты быстро приехал.
– Как только получил ваше письмо.
– И это не может не радовать… – он быстро провёл ладонями по глазам. Гость демонстрировал чудеса хладнокровия и полное отсутствие любопытства, куда там Марселю. Однако и на незаданные вопросы надо отвечать. – Как ты уже, вероятно слышал, у меня есть сын. Мальчика зовут Раймон, ему десять лет, и теперь он живёт здесь, в Алвасете. Мне нужен человек, который сможет быть рядом с ним, когда я уеду.
– Простите, соберано… я хотел бы уточнить. Обычный набор для молодого человека? Фехтование, верховая езда?..
– О нет. О верховой езде, фехтовании и прочих танцах в моё отсутствие позаботятся менторы, как и об истории, землеописании и прочих несомненно полезных науках. Мне нужен тот, кто будет смотреть за воспитанием Раймона, за тем, как он учится и чем занимается, вовремя вмешиваться, когда это будет необходимо, и не вмешиваться, если это будет предпочтительнее… Ты хотел спросить что-то ещё?
Мужчина на мгновение замер, словно раздумывая, потом покачал головой:
– Нет, соберано.
Вопросы у него были, в этом Рокэ почти не сомневался – как, впрочем, и не ждал другого ответа. Приятно видеть, что хоть что-то в этом мире остаётся неизменным. Герцог Алва поставил пустой бокал на стол и вопросительно приподнял бровь:
– Так ты согласен?
– Да, соберано.
– Спасибо, Хуан. Да, и ещё… он почти не знает кэналлийского.
-
-
21.02.2016 в 17:04– Не важно. Но «дор Рамон»! Симплементе «Рамон»! Понял теперь? А то – во! – наследник соберано показал новому приятелю кулак.
На это принято отвечать: "Так точно, соберанито"
– Спасибо, Хуан. Да, и ещё… он почти не знает кэналлийского.
Я всё ждала, когда соберано догадается! Но я думала, он будет учить Рамона сам...
-
-
22.02.2016 в 00:12Ой, как я не люблю форму "соберанито"!) Соберано - это же не имя, откуда этот уменьшительный суффикс приполз только))
Я всё ждала, когда соберано догадается! Но я думала, он будет учить Рамона сам... Языку? Или вообще всему на свете?) Соберано будет, конечно, по мере возможностей, но пока он приехал-то ненадолго, ему в столицу надо скоро...